Ім'я файлу: !! П. Левин. Пробуждение тигра. Исцеление травмы.doc
Розширення: doc
Розмір: 1534кб.
Дата: 05.08.2022
скачати
Розширення: doc
Розмір: 1534кб.
Дата: 05.08.2022
скачати
8
Как биология становится патологией: Замирание
Стадия неподвижности
Симптомы травмы формируются в ходе спиралеобразного процесса, который начинается с простейших биологических механизмов. В основе этого процесса лежит реакция иммобилизации или оцепенения — защитный механизм, порожденный мозгом рептилий.
В ответ на угрозу наш организм может бороться, убегать или замирать. Каждая из этих реакций является частью единой защитной системы. В случае, когда борьба или бегство оказываются невозможными, организм инстинктивно сжимается, переходя к единственной оставшейся альтернативе — к реакции замирания (оцепенения). Во время этого сжатия та энергия, которая могла бы получить естественную разрядку в процессе борьбы или бегства, резко возрастает и оказывается связанной внутри нервной системы. В этом эмоциональном тревожном состоянии фрустрированная реакция борьбы выливается во вспышку гнева, а фрустрированная реакция бегства уступает место чувству беспомощности. Индивид, достигший стадии, которая характеризуется приступами гнева или чувством беспомощности, все еще имеет возможность внезапно вернуться к реакции неистового бегства или яростной контратаки. Если организму удастся разрядить энергию через бегство или самозащиту, и таким образом избавиться от угрозы, то травма не возникнет.
Другой возможный ход событий состоит в том, что сжатие организма будет продолжаться до тех пор, пока гнев, ужас и беспомощность создадут такой уровень активации, который нарушит работу нервной системы. В этом случае произойдет иммобилизация, и индивид, либо оцепенеет, либо впадет в состояние коллапса. И тогда огромная энергия, «замороженная» в нервной системе, вместо того, чтобы разрядиться, окажется связанной с подавляющими, высоко активированными эмоциональными состояниями ужаса, гнева и беспомощности.
Во всем виноват неокортекс
Почему же люди не могут, подобно животным, также естественно порождать и завершать эти различные реакции? Одна из причин состоит в том, что наша высокоразвитая кора головного мозга — неокортекс (рациональный мозг) — настолько сложна по своей структуре и обладает таким сильным влиянием, что посредством страха и чрезмерного контроля она может препятствовать появлению едва уловимых инстинктивных восстановительных импульсов и реакций, порождаемых рептильным мозгом. В частности, неокортекс легко подавляет некоторые из более слабых инстинктивных реакций — в частности, реакции, которые управляют процессом исцеления травмы при помощи энергетической разрядки. Для того чтобы достичь своей цели, процесс разрядки должен быть порожден и управляем импульсами, исходящими из рептилиевого мозга. Задача неокортекса — перерабатывать инстинктивную информацию, а не контролировать ее.
Неокортекс не обладает достаточной силой для того, чтобы воспрепятствовать проявлению инстинктивной защитной реакции на угрозу или опасность — реакций борьбы, бегства или замирания. В этом отношении мы, люди, все еще неразрывно связаны со своим животным наследием. Однако у животных неокортекс не настолько высоко развит, чтобы препятствовать их естественному возвращению к нормальной жизнедеятельности с помощью некоторой энергетической разрядки. У людей же травма возникает в результате того, что начавшийся инстинктивный цикл не может завершиться. Когда неокортекс начинает подавлять инстинктивные реакции, которые могли бы привести к завершению данного цикла, мы получаем травму.
Страх и иммобилизация
У животных продолжительность реакции иммобилизации, как правило, ограничена: они входят в нее, а потом без особых затруднений из нее выходят. У человека реакция иммобилизации не может разрешиться с той же легкостью, так как огромный заряд энергии, заключенный в его нервной системе, удерживается эмоциями страха и ужаса. В результате человек попадает в своего рода порочный круг страха и неподвижности, которые не дают этой реакции завершиться естественным образом. Не имея возможности завершиться, она порождает травматические симптомы. Сначала страх и ярость принимали участие в возникновении реакции оцепенения, а теперь они эффективно способствуют ее поддержанию, не смотря на то, что реальная опасность давно уже миновала.
Если к голубю очень тихо подойти сзади (например, когда он мирно клюет зерна) и бережно взять его в руки, то птица замирает. Если вы перевернете его вверх ногами, он и в этой позиции сохранит неподвижность в течение нескольких минут. Когда же он выйдет из этого состояния, подобного трансу, то вернется в прежнее положение, подпрыгнет или улетит, как будто ничего не произошло. Однако, если, вначале, при приближении человека, голубь испугается, то он всеми силами попытается спастись. Если же, после отчаянного преследования, он все-таки будет пойман и удержан силой, то он также впадет в состояние неподвижности, но, в отличие от первого случая, напуганная птица останется оцепеневшей намного дольше. Когда же она выйдет из транса, то будет находиться в состоянии неистового возбуждения. Она может начать дико метаться вокруг, ударяя клювом практически во все, что может стать его мишень, или может улететь прочь, двигаясь слепо и хаотично. Страх в значительной степени усиливает и способствует распространению реакции иммобилизации. Он также делает процесс возвращения способности к движению пугающим событием.
«Как они вошли, так и выйдут»
Если мы сильно возбуждены и напуганы при вхождении в состояние иммобилизации, то при выходе из него мы будем испытывать те же переживания. «Как они вошли, так и выйдут», — это выражение используют военные медики, рассказывая о раненых солдатах. Если солдат идет на хирургическую операцию, ощущая панику и ужас, то он может внезапно выйти из состояния анестезии и оказаться в отчаянном состоянии потери ориентации. На биологическом уровне он реагирует подобно пойманному и напуганному животному, которое борется за свою жизнь. Побуждение с неистовой яростью атаковать противника или попытаться стремительно убежать — вполне биологически оправдано. Когда пойманная жертва выходит из состояния иммобилизации, ее выживание будет зависеть от того, проявит ли она яростную ответную агрессию, если хищник все еще находится рядом.
Подобным же образом ведут себя женщины, подвергшиеся изнасилованию. В тот момент, когда они начинают отходить от пережитого шока (а это зачастую происходит месяцы, а то и годы спустя), у них часто возникает побуждение убить своего насильника. И в некоторых случаях у них даже может появиться возможность осуществить свое намерение. Несколько таких женщин были судимы за преднамеренное убийство, потому что суд посчитал, что этот промежуток времени ушел у них на подготовку к убийству. Вот так, из-за недопонимания биологической драмы, которая, возможно, разыгрывается в душе у человека, с ним могут обойтись несправедливо. Вполне возможно, что действия ряда этих женщин могли быть продиктованы чрезмерно сильной (и запоздалой) реакцией самозащиты в виде ярости и контратаки, которые они испытывали при выходе из состояния ажиотированной иммобилизации. Эти ответные действия могут быть биологически обоснованы, и не обязательно являются заранее спланированной местью. Некоторые из подобных убийств можно было бы предотвратить при помощи эффективного лечения посттравматического шока.
В состоянии посттравматической тревоги, неподвижность поддерживается главным образом изнутри. Побуждение к интенсивной агрессии воспринимается настолько пугающим, что травмированный человек зачастую оборачивает его внутрь, на самого себя, вместо того, чтобы позволить ему выйти наружу. Этот запертый внутри гнев переходит в форму тревожной депрессии и различных симптомов посттравматического стресса. Подобно голубю, который неистово пытался спастись, но все же снова был пойман и заключен в клетку, травмированные жертвы, выходя из состояния иммобилизации, часто попадают в плен к собственному страху перед своей неожиданной активностью и возможностью насилия. Они остаются в этом порочном кругу страха, ярости и неподвижности. Испытывая стремление спастись бегством или начать яростное контрнаступление, они остаются неподвижными — их подавляет страх перед возможным насилием по отношению к себе или к другим.
Подобно самой смерти
В седьмой главе мы говорили о биологических преимуществах реакции иммобилизации у пойманных животных. Попытка обмануть хищника, заставив его поверить, что его добыча уже мертва, часто приносит успех. Однако хищник — это не единственный актер в этой драме, который реагирует на неподвижность жертвы как на возможную ее смерть. Физиология обездвиженного животного действует так, как будто оно уже умерло. Животные могут даже на самом деле умереть — от «передозировки реакцией иммобилизации». Рептилиевый мозг полностью управляет процессами жизни и смерти. Если он начинает принимать повторяющиеся сигналы о том, что животное мертво, он может начать действовать в соответствии с этими сигналами. Тем не менее, в большинстве случаев рептилиевый мозг не постоянно регистрирует, что животное мертво, и поэтому все обходится без серьезных последствий. Животное какой-то период времени остается в состоянии иммобилизации, а затем выходит из этого состояния с помощью энергетической разрядки в виде продолжительного дрожания. И инцидент завершается.
У людей процесс выхода из состояния иммобилизации становится более сложным, что обусловлено наличием высокоразвитого мозга. Страх вновь пережить ужас, ярость и вспышку насилия по отношению к себе или другим людям, а также боязнь быть совершенно подавленным энергией, которая будет разряжена в процессе мобилизации — все это сохраняет в человеке реакцию иммобилизации на прежнем уровне. И это не единственные причины, которые удерживают реакцию оцепенения от завершения. Страх смерти тоже способствует этому. Наш неокортекс посылает нам сигнал о том, что иммобилизация очень похожа на смерть. А смерть — это переживание, которого люди всеми силами пытаются избежать. У. животных нет подобного препятствия к осознаванию смерти, жизнь и смерть для них — это части одной системы, имеющей чисто биологическую природу. Мы, люди, понимаем, что такое смерть на самом деле, и мы боимся ее. Даже в своих сновидениях мы стараемся избегать ее. Случалось ли вам видеть во сне, как вы падаете вниз, но проснуться за секунду до удара об землю (или воду, и т.д.)? Снилось ли вам, что кто-то (или что-то) преследует вас с недобрыми намерениями, но вы проснулись за долю секунды до смертельного удара (выстрела, броска и т.д.)? То, что реакция иммобилизации ощущается, как сама смерть, является еще одной причиной, по которой люди не могут оставаться с телесно ощущаемым чувствованием этой реакции достаточно долго так, чтобы она смогла достичь своего естественного завершения. Люди боятся ее и избегают ее завершения. Так как большинство из нас плохо переносит и вход, и выход из состояния иммобилизации, то симптомы травмы накапливаются, усиливаются и становятся еще сложнее.
Если мы позволим себе пережить подобное смерти ощущение «замороженности» и одновременно с этим разорвем связь этого ощущения с сопутствующим ему страхом, то мы окажемся в состоянии пройти через иммобилизацию. К сожалению, эти переживания не относятся к таким, которые можно было бы «перенести, сжав зубы». Наш организм воспринимает сигналы об опасности, исходящие из внутреннего опыта, как столь же реальные, как и сигналы из внешнего опыта. Когда реакция замирания (оцепенения) переходит в гнев, ужас или переживание смерти, мы реагируем на это эмоционально точно так же, как мы реагировали бы на само произошедшее событие. Выйти из состояния иммобилизации можно в том случае, если переживать его постепенно, пребывая в относительной безопасности и используя телесно ощущаемое чувствование. Помните о том, что, хотя все это может показаться бесконечно долгим, на самом деле время, которое требуется для прохождения через состояние иммобилизации, является относительно небольшим.
Кумулятивный эффект
Посттравматические симптомы развиваются не сразу. Месяцы уходят на то, чтобы реакция оцепенения стала симптоматической и хронической. Если мы знаем, что нам делать, то у нас есть достаточно времени, чтобы разрешить незавершенную физиологическую часть своих реакций на экстремальное событие — прежде, чем они закрепятся в виде симптомов. Большинство людей либо не знают, что им делать, либо даже не осознают, что есть такая возможность сделать что-нибудь. Многие люди стремятся уйти от экстремальных ситуаций, унося с собой тяжелый груз неразрешенной травмы, от которого они не в состоянии избавиться.
На физиологическом уровне, каждое последующее переживание «замороженности»(freezing) и повторное воспроизведение «замороженности» (re-freezing) идентичны первоначальному переживанию, но между ними есть одно немаловажное различие. С каждым случаем «замороженности» количество энергии, требуемой для разрешения ситуации, возрастает из-за кумулятивного эффекта повторных воспроизведений «замороженности». Новые притоки энергии неизбежно влекут за собой формирование новых симптомов. Реакция иммобилизации не только становится хронической — ее действие усиливается. По мере накопления «замороженной» энергии, накапливаются и симптомы, которые отчаянно пытаются эту энергию удержать.
Как биология становится патологией
Если бы значительная область нашего неокортекса была разрушена в результате несчастного случая или хирургического вмешательства, то мы все еще оставались бы дееспособными. Но стоит хотя бы одной микроскопической «трещинке» появиться в рептилиевом мозге или в любой из связанных с ним структур, и, будь то животное или человек, его поведенческие паттерны претерпят очень серьезные изменения. Крайнее нарушение внутреннего баланса отразится в изменении паттернов сна и бодрствования, активности, агрессивности, пищевого поведения и сексуальности. Лабораторные эксперименты показывают, что некоторые животные становятся полностью неподвижными, или, наоборот, чрезмерно активными. Они могут переедать или недоедать, вплоть до смертельного исхода, а могут отказаться пить воду. Они могут стать настолько одержимыми сексом, что будут не в состоянии заботиться об остальных своих нуждах, или, наоборот — они могут потерять всякий интерес к сексу и вовсе перестать спариваться и размножаться. Эти изменения настолько сильно нарушают адаптацию, что животное оказывается не в состоянии выжить в обычных для него условиях. Подобные виды нарушений адаптации также могут быть вызваны электрической стимуляцией примитивных отделов головного мозга. Кроме того, они могут быть вызваны (хотя не обязательно в той же степени) и посттравматическим стрессом. Что касается травмы, то патологией можно считать слабо адаптивное использование любого вида деятельности (физиологической, поведенческой, эмоциональной или умственной), которая призвана помогать нервной системе регулировать свою активированную энергию. Патология (то есть, симптомы) становится в каком-то смысле предохранительным клапаном организма. Этот клапан ослабляет давление ровно настолько, насколько это необходимо для поддержания работы всей системы. Дополнительно к своей функции обеспечения выживания и эффекту обезболивания, реакция иммобилизации играет ключевую роль в механизме автоматического отключения нервной системы. Без нее человек не смог бы пережить слишком сильную активацию в момент серьезной и неизбежной опасности — всегда существовал бы риск энергетической перегрузки. В самом деле, даже те симптомы, которые развиваются из реакции оцепенения (замирания), можно принимать с чувством признательности и даже благодарности, если подумать о том, что могло бы произойти, не обладай наша нервная система таким предохранительным клапаном. При патологии организм будет подключать телесно ощущаемое чувствование для того, чтобы пережить любую мысль, чувство или поведения, которые можно использовать для того, чтобы удержать не разряженную энергию, мобилизованную для обеспечения выживания. Его функции (такие, как питание, сон, секс и общая активность), регулируемые рептилиевым мозгом, дают симптомам обширную и благоприятную почву для укоренения. Анорексия, бессонница, промискуитет и маниакальная гиперактивность — вот лишь несколько симптомов, которые могут возникнуть в результате того, что естественные функции организма потеряют свою адаптивность.
... энергия — это чистое наслаждение.
— Вильям Блейк
9
Как патология становится биологией: Оживление
Бурная энергия травмы, которая была описана в восьмой главе, напрямую связывается со страхом и иммобилизацией, сцепленными (coupling) в единое целое. Ключевым моментом в прохождении через травму является отцепление (uncoupling) иммобилизации (время которой, как правило, ограничено) от сопутствующего ей страха. Если животное напугано, то из состояния иммобилизации оно выходит с готовностью к сильной контратаке или неистовому, хаотичному бегству. В целях выживания, вся та энергия, которая была использована при отчаянном бегстве или в борьбе (до того, как животное оцепенело или коллапсировало), вновь высвобождается, подобно взрыву, по мере того, как животное выходит из состояния иммобилизации. Когда люди начинают выходить из состояния иммобилизации, очень часто ими неожиданно овладевает непреодолимая волна эмоций. И поскольку эти волны не получают немедленного отреагирования, их энергия может ассоциироваться с необыкновенно сильным гневом и ужасом. Страх перед жестокостью по отношению к себе или к другим возобновляет иммобилизацию, расширяя ее до бесконечности, приводя человека в состояние застывшего ужаса. Это и есть порочный круг травмы.
Повторное рассмотрение реакции Ненси: первый шаг
Когда я пытался помочь Ненси расслабиться (Глава 2), она начала выходить из своей удерживаемой длительное время реакции иммобилизации. Ее возбуждение и эмоции гнева и ужаса, которые сдерживались большую часть ее жизни, наконец-то вырвались на свободу. Отвечая на воображаемый образ нападающего тигра, Ненси смогла (десятки лет спустя) расцепить свою замороженную энергию посредством успешного завершения активной реакции бегства. Убегая от воображаемого тигра, Ненси смогла мобилизовать интенсивную, биологически адекватную реакцию, что позволило ей — в настоящем моменте — разрядить повышенное возбуждение, которое высвобождалось по мере того, как Ненси избавлялась от своего состояния иммобилизации. Заменив (в этом состоянии повышенного возбуждения) реакцию беспомощности на активную ответную реакцию, Ненси совершила своего рода физиологический выбор. Ее организм почти моментально научился, что он вовсе не обязан «замораживаться». В конечном счете, травматическая реакция имеет в своей основе физиологическую природу, и именно на этом уровне начинается исцеление.
Все дело в энергии
Силы, составляющие основу реакции иммобилизации и травматических эмоций ужаса, гнева и беспомощности, порождены, в конечном счете, биологическими энергиями. То, как мы обращаемся с этими энергиями, и то, как мы интегрируем их, во многом определяет наше состояние — продолжим ли мы оставаться «замороженными», в состоянии оцепенения, или мы пройдем через него и вновь оживем. Многое служит нам во благо. При соответствующей поддержке и правильном руководстве, мы можем побороть свои страхи. Если мы в полной мере будем использовать свои высокоразвитые способности мыслить и осознавать, то мы сможем сознательно выйти из травматической реакции. Этот процесс должен проходить постепенно, а не внезапно. Работая с чувствами гнева, ужаса и беспомощности, выражение которых может быть как интенсивным, катарсическим, так и неуловимым, изменчивыми, нам лучше всего продвигаться вперед постепенно, шаг за шагом.
Побуждение привести реакцию замирания к завершению сохраняет свою активность, не зависимо от того, как долго оно продолжает действовать. Когда мы овладеваем умением укрощать ее, сила этого побуждения становится нашим могучим союзником в работе с травматическими симптомами. Это побуждение очень устойчиво. Даже если мы не все сделаем идеально, оно всегда даст нам еще один шанс сделать
лучше.
Поразительное «выздоровление» Ненси произошло благодаря решающему совпадению во времени — ее бегство от тигра произошло в тот момент, когда паническое возбуждение достигло своей наивысшей точки. Это было так, словно у Ненси появился единственный шанс либо убежать и выздороветь, либо вновь упасть в водоворот подавляющей беспомощности и тревоги. Годы спустя после этого сеанса с Ненси, я начал соединять вместе все части головоломки под названием «исцеление травмы». Я обнаружил, что ключ к ее разгадке, состоит в способности последовательно и мягко работать с мощными энергиями, связанными с травматическими симптомами.
Мариус: следующий шаг
Приведенное ниже описание одиссеи одного молодого человека иллюстрирует более совершенные стратегии исцеления травмы. Мариус — это худощавый, смышленый, стеснительный и похожий на мальчишку молодой эскимос лет двадцати пяти, который родился и вырос в отдаленной гренландской деревне. Когда я спросил, могу ли я записывать наши сеансы для своей книги, уверив его, что я скрою его имя и приметы, его глаза широко раскрылись. «Нет, пожалуйста... Это было бы честью», — сказал он, — «но я прошу вас использовать мое полное имя, чтобы моя семья и друзья могли понять, что вы говорите обо мне, если они прочитают эту книгу». Итак, герой этой истории — Мариус Инуусатток Кристенсен.
Проходя обучение в датском городе Копенгагене, Мари-ус рассказал о своей склонности к тревоге и даже панике, переживаемой особенно в присутствии людей, которых он уважает и кем восхищается, и чье одобрение он стремится заслужить. Это тревога выражалось в следующих «симптомах» в его теле: его ноги слабели, в правой ноге с одной стороны появлялась режущая боль, и часто все это сопровождалось приступами тошноты. Когда он рассказывал о своих переживаниях, кровь приливала у него к лицу и голове, он потел и краснел. Говоря об этих чувствах, он связывал их с одним событием, которое произошло, когда ему было восемь лет.
Когда он в одиночестве возвращался с прогулки в горах, на него напала стая из трех диких собак, и эти собаки сильно покусали его правую ногу. Он вспоминает ощущение укуса, пробуждение на руках соседа, и у него появляется образ отца, входящего в дверь и выражающего свое недовольство им. Он чувствует горечь обиды, злость и боль оттого, что отец отверг его. Он вспоминает, особенно то, что его новые штаны были порваны и испачканы кровью. Описывая это, он заметно расстраивается. Я прошу его побольше рассказать мне о штанах. В то утро мама подарила ему эти штаны: она специально для него сшила их из меха белого медведя. Его переживания явно и разительно меняются: теперь он испытывает гордость и удовольствие. Чувствуя возбуждение, Мариус держит руки перед собой, словно ощущая мягкий мех и наслаждаясь теплом своих новых штанов: «Они были точно такими же, какие носили мужчины — охотники из нашей деревни».
Он все больше возбуждается и живо и ярко описывает каждую подробность, связанную с этими штанами.
Он воображает, что прикасается к ним своими руками.
«А теперь, Мариус», — прошу я его, — «попробуй почувствовать, что твои ноги находятся внутри этих штанов».
«Да, я чувствую это, мои ноги очень сильны, как у мужчин, которые охотятся».
По мере того, как разворачиваются переживаемые образы и телесные ощущения, он начинает видеть вокруг себя бескрайнюю каменную гряду. Я прошу его почувствовать надетые на него штаны и посмотреть на камни.
«Мои ноги хотят прыгать; они легки, а не зажаты, как обычно. Они — как пружина: легкие и сильные». Он говорит, что видит длинную палку, лежащую у большого камня, и поднимает ее.
«Что это такое?» — спрашиваю я.
«Копье».
Он продолжает: «Я преследую большого белого медведя. Со мной есть и другие мужчины, но именно я должен убить его». (Можно заметить слабые движения мускулов его бедер, таза и торса, в то время как он совершает воображаемые прыжки с камня на камень, идя по следу). «Сейчас я вижу медведя. Я останавливаюсь и нацеливаю свое копье прямо на него».
«Да», — говорю я ему, — «прочувствуй это всем своим телом, почувствуй, как твои ноги стоят на камнях, почувствуй всю силу своих ног, изгиб спины и рук, почувствуй всю свою силу». (Эта игра во «времени грез» помогает стимулировать его инстинктивное, агрессивное поведение, которое было приостановлено, когда он был шокирован неожиданной атакой собак. Это позволяет «заправить двигатель» реакциями хищника, которые со временем станут ресурсами при нейтрализации коллапса иммобилизации и оцепенения, который случился в момент атаки).
«Я вижу, как летит мое копье», — говорит он. И снова в его теле можно заметить легкое изменение осанки, его руки и ноги слегка дрожат. Я побуждаю его почувствовать эти ощущения. Он говорит о волнах возбуждения и удовольствия.
«Я сделал это. Я попал в него копьем!»
«А чем сейчас заняты остальные люди?» — спрашиваю я (вновь надеясь пробудить в нем хищника).
«Они вспарывают ему живот, вынимают его внутренности, а затем снимают с него шкуру... для того, чтобы... шить из нее штаны и куртки. Потом они отнесут мясо вниз, в деревню».
«Мариус, почувствуй свои штаны, положи руки себе на ноги». Я продолжаю помогать ему создавать свои ресурсы через ощущения в его ногах. Впоследствии эти ресурсы будут нарастать с течением времени, постепенно увеличивая возможность бегства. (У Ненси же была только одна возможность: либо все получить, либо все потерять).
Слезы появляются у него на глазах.
«Можешь ли ты сделать это?» — спрашиваю я.
«Я не знаю... мне страшно».
«Почувствуй свои ноги, почувствуй свои штаны».
Он резко вскрикивает по-эскимосски, тон его голоса повышается. «... Да, я вспарываю ему живот, течет много крови, ... я вынимаю его внутренности. Теперь я срезаю шкуру, я сдираю ее, она блестит и мерцает. Это красивая шкура, мех густой и мягкий. Он будет очень теплым».
Тело Мариуса вновь вибрирует, подрагивая от возбуждения, ощущения своей силы и победы. Эта активация/ возбуждение довольно сильное, оно проявляется во всем его теле. Оно доходит до уровня, близкого к тому, что был во время нападения собачьей стаи.
« Что ты чувствуешь, Мариус?»
«Я немного испугался, ...не знаю, приходилось ли мне когда-нибудь испытывать такие сильные чувства... Я думаю, со мной все в порядке,... в самом деле, я чувствую себя, в основном, сильным и полным энергии, я думаю, я могу быть в этом уверен... я не знаю... это сильное чувство».
«Почувствуй свои ноги, свои ступни, дотронься своими руками до штанов».
«Да, теперь я чувствую себя спокойнее, уже нет такой спешки, ...похоже, я снова ощущаю в себе силу».
«Да, правильно, хорошо. Теперь начни идти обратно вниз, в деревню». (Я направляю человека, снабженного новыми ресурсами, к моменту травмы.)
Проходит несколько минут, тело Мариуса изгибается, и он застывает в неподвижности. Его сердцебиение усиливается, а лицо краснеет. «Я вижу собак... они гонятся за мной».
«Почувствуй свои ноги, Мариус, дотронься до штанов», — решительно требую я. «Чувствуй свои ноги и смотри. Что происходит?»
«Я поворачиваюсь, оглядываюсь назад. Я вижу собак. Я вижу столб, электрический столб. Я бегу к нему. Я не знал, что помню такое». Мариус бледнеет. «Я слабею».
«Почувствуй свои штаны, Мариус», — приказываю я, — «дотронься до них руками».
«Я бегу». К нему возвращается нормальный цвет лица. «Я чувствую свои ноги... они сильные, такие же, как на камнях». Он опять бледнеет и вскрикивает: «Ай!.. моя нога — она горит, как в огне... Я не могу двигаться, я пытаюсь, но не могу двинуться с места... Я не могу... не могу двинуться, я ощущаю онемение... моя нога онемела, я ее не чувствую».
«Мариус, повернись. Обернись к собаке. Взгляни на нее».
Настал критический момент. Я передаю Мариусу рулон бумажных полотенец. Если он сейчас оцепенеет, у него может произойти повторная травма. Он хватает рулон и сжимает его, а остальные члены группы, включая меня самого, с огромным удивлением смотрят на то, с какой силой он сжимает и скручивает этот рулон, почти разрывая его надвое.
«Теперь — вторая собака, посмотри прямо на нее, ...посмотри ей прямо в глаза».
На этот раз он испускает гневный возглас, в котором слышен триумф. Я позволяю ему в течение нескольких минут прочувствовать свои телесные ощущения, чтобы интегрировать интенсивность этих переживаний. Затем я снова прошу его посмотреть вокруг.
«Что ты видишь?»
«Я вижу их, ...они мертвы и все в крови». (То, что ему удалось убить и выпотрошить воображаемого белого медведя, подготовило его к этому.)
Его голова и глаза начинают медленно поворачиваться вправо.
«Что ты видишь?»
«Я вижу столб, ...в него вбиты скобы».
«Хорошо, почувствуй свои ноги, почувствуй свои штаны».
Я уже собираюсь приказать ему бежать, для того, чтобы реакция бегства могла завершиться. Но еще до того, как я успеваю сказать ему что-либо, он вскрикивает: «Я бегу... я чувствую свои ноги — они сильны, как пружина». Ритмичные волнообразные движения становятся заметными даже сквозь его брюки, все его тело дрожит и вибрирует.
«Я лезу, лезу вверх, ...я вижу их внизу, ...они мертвы, а я — в безопасности». Он начинает приглушенно всхлипывать, и мы ждем несколько минут.
«Что ты сейчас переживаешь?»
«Я чувствую, как будто большие руки несут меня; мужчина несет меня на руках, его руки обнимают мои. Он несет меня на руках. Я чувствую себя в безопасности». Мариус рассказывает о том, что видит перед собой заборы и деревенские дома. (Все это время он потихоньку всхлипывает.)
«Он стучится в дом, где живет моя семья. Дверь открывается, ...мой отец... он очень расстроен, он бежит за полотенцем... моя нога сильно кровоточит, ...мои штаны разорваны, ...он сильно расстроен, ...но он не зол на меня, он просто очень волнуется. Мне больно, больно от этого мыла». Теперь всхлипы Мариуса подобны широким, спокойным волнам. «Мне больно. Но плачу я оттого, что он не сердится на меня... я вижу, что он расстроен и напуган. Я чувствую вибрацию и покалывание по всему телу, оно теплое и равномерное. Отец любит меня».
Мариус продолжает слегка подрагивать, его тело становится влажным, покрывшись каплями теплого пота. Я спрашиваю его: «Какие ощущения ты испытываешь в своем теле сейчас, когда отец любит тебя?» В ответ — тишина.
«Я чувствую тепло, большое тепло и покой. Мне больше не хочется сейчас плакать, со мной все в порядке — ведь он всего лишь испугался. Это не значит, что он не любит меня».
Повторное преодоление
Первоначально, все воспоминания Мариуса об этом событии и образы, которые стояли у него перед глазами, представляли собой запачканные кровью штаны, разорванную плоть и отвержение собственного отца. Однако здесь было еще и некоторое позитивное зерно, принесшее плод исцеления — его меховые штаны. Эти штаны стали связующей нитью, которая закрепила успешное «повторное преодоление» («renegotiation»)* травматического события.
Образ разорванных и окровавленных штанов вызывал у Мариуса возбуждение, и точно также ощущение счастья пробуждалось в нем, когда он представлял перед собой образ подаренных ему меховых штанов. Мариус радовался, когда получил в дар этот первый символ мужеской зрелости. Поход в горы был посвящением, своеобразным обрядом инициации. Его штаны стали объектом, символизирующем силу в этом походе. В начале сеанса Мариус проявил желание «прыгать от радости», и тем самым он активировал свои ресурсы в форме моторных паттернов. Это было необходимо, чтобы он со временем мог «растопить» свою реакцию «замораживания».
Успешное повторное преодоление травмы происходит тогда, когда адаптивные ресурсы человека возрастают одновременно с уровнем возбуждения. При продвижении от периферии переживания к «шоковому ядру» оцепенения, нереализованные, застывшие паттерны действия Мариуса были нейтрализованы гибкими и реализованными паттернами, по мере того, как возрастала активация.
* Renegotiation — это процесс проживания травмы заново и восстановление после нее. Negotiation — означает в английском языке — «переговоры», «преодоление (препятствия)»; rе-»повторение», совершение действия «заново», «восстановление». Мы перевели термин «renegotiation» как «повторное преодоление». {Примеч. науч. ред.).
По мере того, как я побуждал Мариуса постепенно прослеживать первоначальное, положительное переживание, связанное с его штанами, приближаясь к травматическому, «шоковому ядру» оцепенения, это радостное чувство начинало увязываться с его более ранними переживаниями своего поражения и отвержения. Это давало ему новые ресурсы — естественную агрессивность и компетентность. Когда Ма-риус, вооруженный этой вновь обретенной уверенностью в себе, видел образ камней, его ресурсы начали интегрироваться. Когда он прыгал с камня на камень, находил палку и подбирал ее, у Мариуса происходил творческий процесс, который развивал эти ресурсы, побуждая его двигаться вперед, навстречу нависшей над ним опасности. Будучи агрессором, как все охотники, он выслеживал воображаемого белого медведя, а я в это время отслеживал реакции его тела. Мариус обретал ресурсы при помощи образов и ощущений своих сильных ног и поддержки людей из родной деревни. Именно это ощущение собственной силы испытывает он, когда целится в свою грозную жертву и убивает ее. В конце концов, в состоянии, близком к экстазу, он потрошит воображаемого медведя. Предельно важно понимать, что, хотя эти переживания были воображаемыми, благодаря наличию чувствования ощущения, все они для Мариуса были не менее реальными, чем первоначальные переживания — в умственном, физиологическом и духовном отношении.
В последующей серии событий Мариус проходит настоящее испытание. С новыми силами, празднуя свою победу, он направляется обратно вниз, в деревню. Его осознавание расширилось. В первый раз он может увидеть и описать дорогу и собак. Раньше эти образы были ему недоступны, они были сжаты и спрятаны в состоянии амнезии. Он замечает, что направляет свое движение прочь от нападающих на него собак к электрическому столбу. После переживания ощуще ния силы своих ног, Мариус перестал быть пленником реакции иммобилизации. Теперь он может выбирать. Исступленная трепещущая энергия от охоты на зверя трансформировалась в способность бежать. Но это только начало: он может бежать, но все еще не может спастись! Я прошу его повернуться лицом к нападающим, для того, чтобы снова он не впал в состояние иммобилизации. На этот раз он контратакует, вначале — с гневом, а затем — с тем же триумфом, которые он испытывал в прошлый раз, когда сначала нападал на медведя и потом потрошил его. План оказался удачным. Теперь Мариус — победитель, и он больше не жертва своих поражений.
Однако преодоление заново все еще не завершено. В последующей серии событий Мариус поворачивается к электрическому столбу и готовится бежать. Он начал это действие много лет назад, но до сих пор ему не удалось осуществить его. С новыми ресурсами он совершает свое избавление, убегая прочь. С точки зрения хронологии это может не иметь никакого смысла, так как он уже убил нападавших на него собак. Однако эта последовательность совершенно логична с точки зрения его инстинктов. Сейчас он завершил реакцию иммобилизации, которая была приостановлена у него все это время с восьмилетнего возраста. Год спустя я снова побывал в Дании и узнал, что Мариус больше не страдает от той тревоги, над которыми мы работали тогда. Сделанное им повторное преодоление принесло устойчивые и долговременные изменения.
Соматическое переживание® — пошаговое повторное преодоление
В этом пошаговом и «мифическом» повторном преодолении детской травмы Мариуса присутствует целый ряд отдельных составляющих элементов. Опыт более, чем тысячи терапевтических сессий помог мне понять, что переживание Мариуса было так богато мифами не потому, что он является аборигеном, а потому, что повсеместно верно то, что повторное преодоление травмы, по существу, представляет собой мифо-поэтико-героическое путешествие. Путешествие такого рода характерно для всех нас, так как каждый из нас — это человек-животное, и даже те из нас, чья нога ни разу не ступала за пределы города. Процесс разрешения травмы может вывести нас из своих социальных и культурных ограничений, даря нам большее ощущение общности с миром. В отличие от внезапного избавления Ненси от воображаемого тигра, повторное преодоление у Мариуса проходило постепенно.
Соматическое переживание — это мягкий пошаговый подход к повторному преодолению травмы. Телесно ощущаемое чувствование — это средство, которое использовалось для установления контакта и последовательной мобилизации тех могущественных сил, которые были связаны в травматических симптомах. Это сродни медленному снятию одного слоя луковой кожуры за другим, осторожно открывая находящееся внутри травмированное ядро. Описание техник работы в соответствии с этими принципами не входит в задачи данной книги.
Важно понять, что исцеление травмы требует времени. На дороге, ведущей к выздоровлению, наряду со спокойными и простыми отрезками пути, вы можете пережить драматичные, а порой даже мучительные моменты. И хотя исцеление Мариуса было полно драмы и фантазии, ключом к разрешению его травмы стало признание и возвращение им своего наследия как человеческого существа, обладающего ресурсами и мастерством.
Путь Мариуса к исцелению, без сомнения, воодушевляет всех нас. Мы должны принять во внимание, что начало его исцелению дала физиологическая разрядка огромного количества энергии, которая была связана состоянием иммобилизации. Вместе с Мариусом мы смогли найти способ получить доступ к этой сжатой энергии и реализовать ее, предприняв ряд последовательных шагов.
Для каждого из нас овладение травмой — это героичес
кое путешествие, в котором присутствуют моменты творчес
кого блеска, глубокого обучения, а также периоды тяжелой
утомительной работы. Это — процесс поиска нами безопас
ного и мягкого пути выхода из состояния иммобилизации
без слишком сильных потрясений. Некоторые части этого
процесса могут происходить в сжатые сроки так, как это было
с Мариусом — всего за один сеанс. Другие же части — менее ограничены в сроках, и они происходят постепенно, со временем.
Элементы повторного преодоления
Проследив историю Мариуса от начала до конца, мы можем выделить основные элементы, необходимые для исцеления последствий травмы. Когда Мариус только начинает рассказывать свою историю, он концентрирует свое внимание на окровавленных и порванных штанах и на том, что отец отверг его. На тот момент, в этом единственном образе был сосредоточен смысл всего инцидента. Сжатие целого события в один единственный образ является признаком травмы. Это событие оставило у Мариуса чувство собственного поражения, горькой обиды и отвержения. Во время нашего сеанса, испытывая эмоции, которые в его представлении связаны с образом окровавленных и разорванных штанов, и даже не пытаясь анализировать или контролировать их, он начинает ощущать изменения этих чувств. Вместо поражения, обиды и непринятия, его штаны становятся катализатором твердой опоры, которая вселяет в него прямо противоположные чувства. Образ подарка, который сделала ему мама, порождает в нем желание прыгать от радости.
Через контакт со своим телесно ощущаемым чувствованием, Мариус смог найти драгоценную жемчужину посреди своей боли и обиды. Вместо того, чтобы еще глубже погрузиться в свои страдания и боль, он взял эту драгоценность и, будучи взрослым человеком, начал завершать свой детский «поход» в индивидуацию и мужественность. Когда он с радостью принимает в подарок штаны, он оказывается в состоянии начать отличать возбуждение от тревоги. При отделении возбуждения и радости жизни от страха, происходит еще один важный шаг в пробуждении тигра.
В последующих шагах Мариус получает возможность расширить и углубить это возбуждение. Дотрагиваясь руками до штанов, ощущая свои ноги внутри них, посредством своего телесно ощущаемого чувствования Мариус начинает устанавливать связь с глубинными ресурсами. Именно благодаря взаимодействию с нашим телесно ощущаемым чувствованием, мы находим свой собственный путь, ведущий к трансформации.
Любовь сбивает нас с ног, а травма выбивает опору у нас из-под ног. Восстановив связь со своими ногами через идентификацию с охотниками из деревни, Мариус восстановил опору в своем собственном теле и связь с социальным окружением. Возвращение ощущения твердой почвы под ногами — это еще один важный шаг в процессе исцеления травмы.
Воображая себя на прогулке в горах, прыгающим с камня на камень, Мариус развил телесное чувствование ощущения силы и упругости. Эта упругость чувствуется как пружинистость в наших ногах. Метафорически, такая упругость также помогает нам собраться после травмы и пройти через нее.
Затем, когда Мариус выслеживает воображаемого медведя и готовится убить его, он мобилизует свою агрессивность, которую он, будучи ребенком, потерял, когда был поражен и потрясен. Восстановление агрессивности — это еще один ключевой момент в исцелении последствий травмы. Возвратив ее, Мариус обретает силы, необходимые ему, чтобы сделать заключительный шаг в разрешении своей травмы. С этой вновь обретенной агрессивностью, Мариус преобразует свое смешанное чувство тревоги в радость и чувство триумфального превосходства. Пронзая воображаемым копьем воображаемого медведя, он проявляет активную реакцию, которая обеспечит ему победу; и он уже больше не потерпевший поражение ребенок. Будучи в состоянии шаг за шагом заменить беспомощность и оцепенение на активную, агрессивную реакцию, Мариус преодолевает заново свою травму.
На этом этапе повторного преодоления мы видим начало активной реакции бегства (убегания), в дополнении к агрессивной реакции контратаки. Ощущая, как он забирается на телефонный столб и оглядывается вокруг, Мариус завершает повторное преодоление, доведя до конца реакцию ориентировки. Это действие позволяет ему отделить добавочный страх от радостного возбуждения, порожденного ощущением жизни во всей ее полноте. Повторное преодоление помогает восстановить те ресурсы, которые были истощены с появлением травмы. Вот общая стратегия повторного преодоления, от начала до конца: первый шаг состоит в облегчении доступа к телесно ощущаемому чувствованию. Как только доступ есть, мы можем довериться потоку наших чувств, который включает в себя дрожь и прочие виды спонтанной разрядки энергии. Мы можем использовать телесно ощущаемое чувствование для того, чтобы разорвать слабо адаптивную связь между возбуждением и страхом. Так как возбуждение несет в себе определенный заряд, а мы хотим сохранить этот заряд свободным и не связанным с тревогой, то мы должны также быть в состоянии «укоренить» его. Упругая сила является противоположностью беспомощности. Дерево становится сильным и упругим благодаря своей устойчивой корневой системе. Эти корни берут свое питание из почвы и растут сильными. Укорененность также придает дереву упругость, что позволяет дереву прогибаться под ветром перемен и не быть вырванным с корнем. Эластичность — это то, что облегчает способность ритмично укореняться и «ра-зукореняться». Эта способность «оставаться на плаву» является динамической формой укоренения. Агрессивность — это биологическая способность быть настойчивым и энергичным, особенно при использовании инстинктов и силы. В состоянии иммобилизации (травматизации) к этой позитивной энергии нет доступа. Восстановление здоровой агрессивности — очень важный этап в процессе выздоровления после травмы. Обретение новых сил означает принятие своей личной власти. Оно ведет свое происхождение от способности выбирать нужное направление и использование своих энергетических ресурсов. Мастерство — это обладание искусными техниками для успешного преодоления угрозы. Ориентация — это процесс установления собственной позиции по отношению, как к обстоятельствам, так и к окружению. Такими путями остатки травмы проходят процесс повторного преодоления.
Из-за того, что в жизни существует любой ущерб, а жизнь постоянно обновляет себя, каждый ущерб заключает в себе зерно исцеления и обновления. В тот момент, когда нашу кожу колет или режет какой-либо чужеродный объект, чудесная и точная серия биохимических событий совершается в нас благодаря эволюционной мудрости. Наше тело было создано с расчетом на обновление себя посредством непрерывной самокоррекции. Те же самые принципы также применимы для исцеления психики, духа и души.
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 16