Ім'я файлу: армсон.docx
Розширення: docx
Розмір: 30кб.
Дата: 16.09.2022
скачати
Пов'язані файли:
байон.docx
Розширення: docx
Розмір: 30кб.
Дата: 16.09.2022
скачати
Пов'язані файли:
байон.docx
НЕДОСТАТОЧНОЕ ОПРАВДАНИЕ
Аронсон и Карлсмит (1963) предположили, что если используется угроза для того, чтобы помешать людям заниматься любимым делом, то чем меньше будет угроза, тем больше у этих людей будет появляться тенденция умалять в своих глазах это дело. Если индивид воздержался от любимого занятия, он испытывает диссонанс. Когниция, что он любит это занятие, диссонирует с когницией, что он им не занимается. Один из способов уменьшить диссонанс заключается в том, чтобы умалить в своих глазах значение этого занятия. Таким образом, появляется оправдание для себя, почему он не занимается своим любимым делом. Однако любая угроза порождает когниции, которые согласуются с тем, чтобы не заниматься этим делом, и чем сильнее угроза, тем большим будет консонанс. Короче говоря, суровая угроза вызывает вполне достаточное самооправдание для того, чтобы не заниматься данным делом. Слабая угроза вызывает меньшее самооправдание. Это приводит индивида к тому, чтобы добавлять свои собственные оправдания в форме убеждения себя в том, что он вовсе не любит заниматься этим делом. В эксперименте Аронсона и Карлсмита было обнаружено, что дети, которым угрожали небольшим наказанием за то, что они играли любимой игрушкой, уменьшили свою любовь к этой игрушке гораздо в большей степени, чем те дети, которым грозили большим наказанием (см. также: Тернер и Райт, 1965; Фридман, 1965).
ЧТО ТАКОЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НЕСООТВЕТСТВИЕ?
Теорию трудно более точно сформулировать теорию? Основная причина здесь связана с характером понятия «несоответствие». Было бы легко выделить диссонантные ситуации, если бы теория ограничивалась логическими несоответствиями. Существуют относительно однозначные правила логики, которые могут быть использованы без неопределенности или страха впасть в противоречие. Но несоответствие, вызывающее диссонанс не менее не всегда обязательно является логическим - это психологическое несоответствие.
Данный аспект теории увеличивает ее силу, размах и интерес к ней, но в то же время вызывает ряд серьезных проблем. Так, возвращаясь к образу курильщика, можно отметить, что наличие информации о том, что курение вызывает рак, не делает курение нелогичным. Эти когниции вызывают диссонанс, потому что, взятые вместе, они не совместимы психологически. Исходя из того, что курильщик не хочет заболеть раком, его знание о том, что курение вызывает рак, должно привести к некурению. Точно так же ни один из приведенных выше примеров исследования диссонанса не имеет дело с логическим несоответствием, т. е. нельзя считать нелогичным, что надо пройти «сквозь огонь и медные трубы» для того, чтобы получить доступ в скучную дискуссионную группу, нельзя считать нелогичным выбор для себя того бытового прибора, который индивид считает несколько более привлекательным по сравнению с тем, который он не выбрал; нельзя считать нелогичным отказ играть с игрушкой по просьбе взрослого.
Фестингер (1957) выделяет четыре вида ситуаций, в которых может возникнуть диссонанс: 1) логическое несоответствие; 2) несоответствие культурным образцам; 3) несоответствие данного когнитивного элемента более общей, более широкой системе когниции; 4) несоответствие прошлому опыту.
1. Логическое несоответствие. Предположим человек верит, что все люди смертны, но в то же время он верит, что он как человек будет жить вечно. Эти два когнитивных элемента являются диссонантными, потому что они логически не соответствуют друг другу.
2. Несоответствие культурным образцам. Если профессор кричит на студента, то его знание о том, как он себя ведет, диссонирует с его представлением о том, каким должно быть в нашей культуре правильное, принятое поведение профессора по отношению к студенту. В некоторых других культурах это могло бы быть правильным поведением и поэтому не вызывало бы диссонанса.
3. Несоответствие данного когнитивного элемента более общей более широкой системе когниции. Если человек, всегда считавший себя демократом, голосует на данных выборах за республиканского кандидата, то он должен испытывать диссонанс.
4. Несоответствие прошлому опыту. Если человек наступил босой ногой на гвоздь и не почувствовал боли, он испытывает диссонанс, потому что он из опыта знает, что когда наступишь на гвоздь, это вызывает боль. Если он никогда не наступал на гвоздь или какой-либо другой острый предмет, то он не испытает диссонанса.
Есть ситуации, в которых не совсем ясно, являются ли два когнитивных элемента диссонантными или просто не связанными друг с другом. Диссонанс не ограничивается логическим несоответствием и поэтому бывает трудно заранее определить, нарушаются ли здесь культурные нормы или нет, соответствует то или иное событие прошлому опыту или нет, отличается ли данный когнитивный элемент от более общей когниции. Основной источник неопределенности заключается в том, что Л. Фестингер не разъяснил значение слов «следует из».
Например, если я узнал, что мой любимый писатель бьет свою жену, вызовет ли это у меня когнитивный диссонанс? Тут трудно дать определенный ответ. Понятия «бить жену» и быть «великим писателем» не являются несовместимыми. Но такое смысловое понимание, при котором термин «великий писатель» подразумевает, что такой человек должен быть мудрым, чутким, сочувствующим, сострадающим, а мудрые, чуткие, сочувствующие и сострадающие люди не бьют своих жен. Здесь нет логического несоответствия, нет и очевидного нарушения культурных норм, более того, это может не иметь ничего общего с прошлым опытом и это не обязательно должно включаться в более общую когнитивную систему. Знание таких ситуаций, в которых диссонанс может возникнуть, не всегда оказывается достаточным для определения того, возник ли этот диссонанс в действительности.
Предположим, мы обратимся к большому числу людей со следующим вопросом: «Вспомните известного писателя X. Я собираюсь вам кое-что рассказать о том, бьет он свою жену или нет. Какого рода рассказа вы от меня ожидаете?» Думаю, что большинство людей пожмут плечами, т. е. у них не будет твердых ожиданий. 1Если так произойдет, можно будет заключить, что поведение писателя X в отношении своей жены, которую он бьет, недопустимо его статусу как писателя.
КРИТИКА «ЛИШЬ НОВОГО НАЗВАНИЯ»
У ученых есть тенденция быть консервативными и экономными. Это подход, который выражается в нежелании принимать новую теорию или новое объяснение какого-либо явления, если это явление можно втиснуть в уже существующий подход. Теория диссонанса была обозначена как лишь новое название для уже известного явления. Теория диссонанса обозначалась как лишь новое название для теории конфликта.
На самом же деле здесь имеется несколько различий. Конфликт возникает до принятия решения, диссонанс — после его принятия. Предполагается, что во время конфликта личность постарается осторожно, бесстрастно и разумно рассмотреть и оценить имеющиеся альтернативы. Человек соберет всю информацию «за» и «против», о всех возможных альтернативах для того, чтобы принять разумное решение. После принятия решения человек оказывается в состоянии диссонанса.Человек, испытывающий диссонанс, далек от бесстрастного рассмотрения альтернатив он будет искать пристрастную информацию и оценки, которые бы делали принятое решение более разумным в его глазах. Как показал эксперимент Брема (1956), человек стремится развести альтернативы. Чем труднее человеку принять решение, тем сильнее проявляется тенденция к оправдания собственного решения.
В эксперименте Джекера испытуемым предлагалось выбрать одну из двух грампластинок. В трех ситуациях создавался низкий уровень конфликта. Испытуемым говорили, что у них хороший шанс получить обе пластинки независимо от сделанного ими выбора. В трех других ситуациях задавался высокий уровень конфликта. Испытуемым говорили, что имеется большая вероятность того, что они получат только ту пластинку, которую они выберут. Все испытуемые оценивали грампластинки до получения инструкции. Во всех конфликтных ситуациях испытуемые вновь оценивали грампластинки. Когда испытуемый получил обе пластинки или когда он не был уверен, получит ли одну или обе пластинки, он не производил постоянной переоценки альтернатив. Где был диссонанс, там происходило постоянное переоценивание. Это происходило независимо от уровня конфликта. Данный эксперимент показывает то, что конфликт и диссонанс — различные процессы.
ТЕОРИЯ ДИССОНАНСА И ТЕОРИЯ СТИМУЛА-ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ
В эксперименте Джерарда и Мэтьюсона было обнаружено, что когда диссонанс исключался из экспериментальной ситуации испытуемые проявляли тенденцию оценивать групповую дискуссию как менее привлекательную, если за это они подвергались сильному электрошоку. Стимулы, связанные с сильным электрошоком, воспринимаются как непривлекательные. Аналогичные чувства, относящиеся к теории вознаграждения, обнаружены и Аронсоном.
Еще один пример подобного подхода можно найти в эксперименте Фридмана. В этом эксперименте испытуемые выполняли скучное задание после предварительной информации, что а) полученные данные не будут представлять для экспериментатора никакой ценности, поскольку его эксперимент уже закончен, или б) что полученные данные будут представлять для экспериментатора огромную ценность. Согласно теории когнитивного диссонанса выполнение скучной задачи находится в диссонантном отношении к тому, что это не представляет большой ценности. Для того, чтобы уменьшить диссонанс, испытуемые должны попытаться убедить себя в том, что им нравится само выполнение задания. Однако если данные эксперимента являются ценными, то здесь диссонанс невелик, поэтому нет необходимости убеждать себя в том, что выполнение задания доставляет удовольствие. Результаты Фридмана подтвердили это предположение: в условиях, когда испытуемым говорили, что данные эксперимента не представляют ценности, задание нравилось им больше, чем тем, кому говорили, что данные эксперимента представляют большую ценность. Кроме того, Фридман провел дополнительную серию экспериментов с аналогичными условиями, за исключением того, что информация о важности для экспериментатора получаемых данных была сообщена испытуемым лишь после выполнения ими задания. При такой модификации Фридман получил противоположный результат: тем, кому было сказано, что выполняемое ими задание представляет ценность, оно понравилось больше, чем тем, которому было сказано, что оно бесполезно.
Согласно теории диссонанса, если человек чувствует, что говорит неправду, он испытывает диссонанс: когниция «Я сказал X» находится в диссонантном отношении к когниции «Я верю в не-Х». Для того, чтобы уменьшить диссонанс, человек может попытаться убедить себя в том, что сказанное им не является такой уж неправдой. Теория диссонанса предполагает, что аргументирование в пользу противоположной позиции приводит к тенденции поверить в эту позицию.
В условиях, когда имеются большие основания для оправдания противоположной позиции (например, если за ложь выплачивают большую сумму денег), человек испытывает меньший диссонанс. Если я сказал небольшую ложь за 53 000 долларов, у меня будет полное оправдание тому, что я солгал. Когниция о том, что я получил 53 000 долларов, будет находиться в консонантном отношении с когницией о лжи.
В некоторых условиях может иметь место противоположный эффект. В некоторых условиях более сильный стимул -выступить за данную позицию — может привести к лучшей реакции, т. е. к подысканию большего числа лучших аргументов.
Человек меняет свою установку, потому что он нашел для себя новые аргументы, потому что он более тщательно проанализировал ситуацию, потому что он получил большее вознаграждение.
В эксперименте Карлсмита, Коллинза и Хелмрича испытуемым дали выполнить скучное задание, а потом попросили описать его как интересное. В результате эффект получен лишь в условиях, когда испытуемые лгали другому лицу в ситуации непосредственного общения с ним. В другой серии испытуемые писали сочинение, им была гарантирована полная анонимность и сказано, что будут использованы только отдельные моменты их аргументации. Здесь был обнаружен эффект стимула: чем больше вознаграждение, тем сильнее изменение мнения.
По мнению Розенберг, там, где задание является более сложным, может возникнуть эффект стимула. Следовательно, данный эксперимент нельзя рассматривать как однозначное свидетельство в поддержку предположения о том, что степень обязательности является здесь решающим фактором.
В эксперименте Линдер, Купер и Джонс (1967) тщательно поддерживали одинаковый уровень сложности задания. Задание было сложным при всех условиях — студентов колледжа просили написать сочинение в пользу более строгого стиля управления студентами со стороны администрации колледжа. Экспериментаторы варьировали следующие переменные: а) степень обязательности (в какой степени испытуемым давалась возможность чувствовать, что у них имеется ясный выбор: писать или не писать данное сочинение); б) размер денежного стимула за написание сочинения.
Чем меньше был стимул, тем сильнее было изменение мнения.
Другой эксперимент дал аналогичные результаты. Здесь задание также оставалось постоянным, но оно было не сложным (как у Линдера, Купера и Джонса), а простым. Испытуемых просили записать на пленку простое высказывание, которое затем воспроизводилось для других студентов в большой аудитории. Полученные результаты были аналогичны результатам Линдера, Купера и Джонса. В условиях высокой обязательности меньший стимул вызывал большее изменение мнения (эффект диссонанса), а в условиях низкой обязательности больший стимул вызывал большее изменение мнения (эффект стимула).
ПРОБЛЕМА «ОСНОВОПОЛАГАЮЩЕЙ КОГНИЦИИ»
Важность фактора обязательности проявляется особенно ясно, когда мы обращаемся к более тщательному анализу невинной лжи. Совершенно очевидно, что не всякий раз, когда мы говорим неправду, мы испытываем когнитивный диссонанс.
В некоторых условиях определенные общие основополагающие когниции препятствуют возникновению диссонанса. Например, если мы высказали мнение, противоположное нашему собственному, в формальном споре, мы не будем испытывать диссонанс (Скотт, 1957; 1959; Аронсон, 1966). Как оратор, так и аудитория отлично понимают, что собственные взгляды оратора не имеют здесь ничего общего с высказываемым им мнением. Правила игрового спора являются той более общей основополагающей когницией, которая препятствует возникновению диссонанса. Точно так же нам, как преподавателям, приходится часто сталкиваться со многими глупыми идеями наших студентов. Думаю, что, за исключением тех случаев, когда мы хорошо знаем студента, знаем, что он способен на интересные идеи и умеет принимать критику, большинство преподавателей воздержится от того, чтобы разнести в пух и прах его предложения. Вместо этого мы стараемся проявить к студенту внимание, кивнуть головой, улыбнуться и сказать, что это не такая уж плохая мысль. Мы поступаем так потому, что у нас имеется общая основополагающая когниция о том, что мы не должны обескураживать студентов в начале их профессиональных занятий и что нельзя быть безжалостным к тем, кто относительно бессилен дать сдачи. Было бы нелепо предположить, что преподаватель начинает верить в то, что слабая идея студента действительно является очень хорошей просто потому, что преподаватель сказал студенту «очень неплохая мысль».
Более общая, основополагающая когниция препятствует возникновению диссонанса. Рассмотрим теперь, как фактор обязательности может превратить это в диссонантную ситуацию. Если на основании слов преподавателя студент решил представить доклад на психологической конференции, преподаватель возможно начнет убеждать себя в том, что идея студента не так уж плоха — ведь он оказался связанным обязательством, т. е. неправильно ориентировал студента и последний предпринял соответствующее действие. Это повышает обязательство преподавателя в отношении данной ситуации и возможно окажется сильнее общей основополагающей когниции: «вот так мы ведем себя по отношению к студентам». Преподаватель теперь стремится найти дополнительные оправдания тому, что он неправильно ориентировал студента. Возможно он сделает это путем убеждения себя в том, что это была, действительно, не такая уж плохая идея.
Здесь можно сделать общее замечание. Утверждается, что несоответствие между двумя когнитивными элементами возникает в том случае, если «при изолированном рассмотрении этих двух элементов противоположное одному из них следует из другого». Но мы знаем, что в большинстве ситуаций две когниции почти никогда нельзя рассматривать изолированно. Иногда две когниции, которые при абстрактном рассмотрении будут казаться диссо-нантными, на самом деле не вызовут диссонанса из-за наличия более общей основополагающей когниции. Предположим, я знаю человека блестящего ума, который женат на невероятно глупой женщине. Эти когниции не соответствуют друг другу, но я уверен, что они не обязательно вызовут диссонанс. Я могу терпимо отнестись к этому несоответствию — это не причиняет мне боли, это вовсе не обязательно приведет к тому, что я изменю свое мнение о нем или его жене; я не сделаю вывода, что он глупее, чем я думал, или что она умнее. Почему? Потому, что у меня имеется общая основополагающая, широко распространенная когниция о том, что выбор супруга определяется множеством факторов и схожесть интеллектов лишь один из них. Более того, я знаю, что в брачных отношениях чрезвычайно редко все они соответствуют друг другу. Поэтому, хотя сами по себе обе вышеуказанные когниции несовместимы, нельзя никогда рассматривать их взятыми отдельно.
Фестингер считает, что одним из средств уменьшения диссонанса является использование консонантных когниции. Так он мог бы сказать, что вышеуказанное рассуждение является одним из средств уменьшения диссонанса. Однако здесь очень большое значение имеет тот факт, обратился ли я к вышеобозначенным когнициям в результате возникшего несоответствия или я уже давно имел эти когниции в отношении выбора супругов. В последнем случае вряд ли можно сказать, что я пересматривал противоречащие когниции с целью уменьшения диссонанса. Давайте обратимся к экспериментам (Аронсон и Карлсмит, 1963; Тернер и Райт, 1965; Фридман, 1965), в которых было обнаружено, что дети, которым грозит небольшое наказание за занятие с игрушкой, проявляют тенденцию умалить в своих глазах достоинства этой игрушки после того, как они воздержались от игры с ней. Предположим, что многие дети, оказавшиеся в данной ситуации, были твердо уверены, что старших надо всегда слушаться, даже когда их распоряжения несправедливы и когда детям не грозят никаким наказанием («Права или неправа, но она моя мать!»). Представим другую ситуацию. Предположим, что «повиновение авторитету взрослых» является частью самосознания, самоопределения этих детей. В таком случае диссонанса не будет, хотя взятая сама по себе когниция «Я люблю эту игрушку» находится в диссонантном отношении с когницией «Я не играю с ней». Если бы здесь не было вышеуказанных элементов самосознания, самопредставления, то в результате эксперимента они могли бы появиться, т. е. развитие убеждения о важности подчинения явилось бы одним из средств уменьшения диссонанса в вышеуказанной ситуации. Но если это убеждение уже имелось раньше, то здесь с самого начала не было бы диссонанса.
Эти дополнительные сложности должны привести нас к тому, чтобы более тщательно анализировать ситуации, с которыми мы имеем дело и даже, возможно, к тому, чтобы больше внимания обращать на индивидуальные различия.
ВАЖНОСТЬ САМОСОЗНАНИЯ И ОЖИДАНИЙ ЛИЧНОСТИ
Обсуждая вопрос о сложности точного предсказания на основе теории диссонанса в некоторых ситуациях, мы намеренно осторожно приближались к проблеме индивидуальных различий. Тот факт, что все люди неодинаковы, приводит к интригующим проблемам для теории диссонанса, так же как и для всех общих теорий по мотивации. Безусловно, «проблема» одного человека является исходным фактом для другого, т. е. психологи, интересующиеся проблемой личности, относятся к индивидуальным различиям с большим интересом. Для тех, кто прежде всего стремится к выведению всеобщих законов, индивидуальные различия обычно представляют ни что иное, как неприятный источник ошибок и отклонений. Тем не менее независимо от того, интересуют ли нас индивидуальные различия сами по себе или нет, понимание того, как люди отличаются друг от друга в ситуациях диссонанса, может стать важным средством прояснения и развития теории. В основном можно выделить три характеристики индивидуальных различий, которые должны интересовать исследователей теории диссонанса:
1. Люди различаются по своей способности переносить диссонанс. Разумно предположить, что некоторым людям удается лучше, чем другим игнорировать диссонанс, т. е. разным людям нужна различная величина диссонанса, чтобы привести в действие силы, направленные на его уменьшение.
2. Люди различаются по предпочтению различных способов уменьшения диссонанса. Например, некоторым людям легче умалить достоинства источника информации, чем изменить свое собственное мнение, другим — легче сделать наоборот.
3. То, что является диссонансом для одних, может оказаться консонансом для других, т. е. люди могут быть столь различны, что одни и те же события одни могут рассматривать как дис-сонантные, а другие — нет.
На основе теории диссонанса можно сделать еще более ясные предсказания, когда прочные ожидания выступают в качестве части самосознания личности, ибо — почти по определению — наши ожидания в отношении собственного поведения прочнее, чем в отношении поведения другого лица. Таким образом, в самой сердцевине теории диссонанса, где на ее основе можно сделать наиболее ясные и точные предсказания, мы имеем дело не просто с двумя когнициями. Здесь мы имеем дело с самосознанием и с когнициями о некотором поведении. Если возникает диссонанс, то он возникает потому, что поведение индивида не соответствует его самосознанию.
Подобное эмпирическое уточнение понятия самосознания, возможно, является тривиальным. Экспериментаторы, которые исходят из обычного предположения, что люди имеют высокое самосознание, получили позитивные результаты, а это свидетельствует о том, что данное предположение валидно для большинства людей в данных ситуациях. Однако это может явиться важным и интересным теоретическим уточнением. Теория становится бесконечно более значимой, когда точно очерчивается сфера ее действия, т. е. когда она ясно указывает, где она не может быть применена. Если в данном случае на основе теории диссонанса можно сделать однозначные предсказания только тогда, когда мы имеем дело с самосознанием или с другим сильным ожиданием, то тем самым определяется важный набор условий ограничения действия теории. То, что я выше обозначил как умозрительный метод, может фактически внести концептуальное уяснение проблемы. В начале данной главы я отметил, что предсказания, сделанные в «центре теории» однозначны, но «на периферии» они несколько неопределенны. По поводу этого можно сказать, что под словами «в центре теории» подразумеваются ситуации, в которых мы имеем дело с самосознанием или с другими прочными ожиданиями, в которых большинство людей разделяет одни и те же самопредставления или другие прочные ожидания. Так, большинство людей имеет представление о себе как о людях правдивых и честных, поэтому мы можем интуитивно сделать явные предсказания, как, например, в эксперименте Карлсмита, Коллинза и Хелмрича (1966). Большинство людей считает, что они принимают разумные и мудрые решения, поэтому мы интуитивно можем сделать ясные предположения, как, например, в эксперименте Брема (1956) или Джекера (1964). Предсказание в отношении известного писателя, который бьет свою жену, трудно сделать на основе теории диссонанса именно потому, что люди чрезвычайно отличаются в представлении о том, что определенный писатель должен быть мягким и чутким человеком. В отдельных случаях знание о том, имеет или нет индивид X данное ожидание, повысит точность предсказания.
Я не считаю это особенно важным. Для меня важно само признание факта, что теория диссонанса лучше всего подходит для общих предположений в ситуациях, где ожидания являются почти всеобщими.