НАЧАЛО ХРИСТИАНСКОЙ ПРОПОВЕДИ НА РУСИ
И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Начало христианской проповеди на Руси относится к середине IX века по Р.Х. В 867 г. греческий епископ, знавший славянский язык, и, вероятно, посланный из Болгарии, уже с успехом проповедовал христианство в Киеве. О его проповеди так свидетельствовал Патриарх Фотий (820-891 гг.): «Руссы переменили свою нечистую языческую веру на чистое христианство и, приняв епископа, ведут себя как послушные дети». Указанное событие произошло при князьях Аскольде и Дире. В княжение Олега (882-912 гг.) существовала на Руси уже особая епархия, подчиненная Константинопольскому патриарху. При князе Игоре (912-942 гг.) была построена в Киеве церковь в честь святого пророка Илии. Христианская вера особенно распространилась после смерти Игоря, при его жене мудрой княгине Ольге (879-969 гг.), утвержденной в вере и крещенной в Константинополе Патриархом Полиевктом. При ней христианская вера распространялась проповедью епископов и священников, знавших славянский язык и прибывших преимущественно из Болгарии. Но все эти попытки распространить на Руси христианскую веру носили, так сказать, предварительный, частный характер.
Они подготовляли, «разрыхляли почву» для предстоящего массового «посева». Официальное обращение (крещение) Руси в православную веру произошло при князе Владимире в 988 г. Он долго испытывал разные вероисповедания, пока, наконец, не остановился на православии. По его повелению священники (прибывшие из Константинополя в Киев) ходили по улицам Киева и по домам, наставляя жителей в вере, и многих, таким образом, приготовили к крещению. Первый митрополит на Руси Михаил (+992 г.) с шестью епископами насадили христианство в Новгородской области, а потом с четырьмя епископами – в Ростовской. По повелению князя Владимира, сыновья его вместе с духовенством отправились в разные места (уделы) страны проповедовать христианскую веру. Благодаря таким мерам, за 27 лет княжения святого Владимира почти вся Русская Земля была обращена в христианство, как об этом свидетельствуют русские летописи. Население Руси принимало христианскую веру через устную миссионерскую проповедь своих первопросветителей. Чтобы закрепить их богоугодное дело, необходимо было интенсивное развитие письменности, а также создание определенной системы образования, нужны были грамотные люди и те школы, которые могли бы готовить этих грамотных людей из среды новообращенного населения. Древнейшая русская летопись «Повесть временных лет» сообщает под 1037 г., что князь Ярослав Мудрый «книгам прилежа, и почитае е часто в нощи и в дне». По его приказанию, в 30-е годы XI в. в Киеве работают «писцы многи», которые не только переписывают книги, но и переводят их с греческого языка на «словеньское письмо». Он же строил церкви по городам и селам и пастырям велел учить народ. Естественно, что среди переписываемых и переводимых текстов преобладали книги Священного Писания и богослужебные книги, однако практически одновременно с ними начинают переводиться и творения святых отцов, в том числе и гомилетические творения, из которых особенно широкое распространение получили сборники «Слов» святителя Иоанна Златоуста: «Златоструй», составленный под руководством болгарского царя Симеона; – «Златоуст» – подборка проповедей на недельные евангельские зачала; «Слова» святителя Иоанна входят в состав «Торжественников», а в более позднее время сборников «Маргарит»; отдельные извлечения из его «Слов» содержал сборник уже упоминавшегося царя Симеона, который в XI веке был переписан на Руси и получил название Изборника Святослава 1073 г. Из творений святителя Василия Великого на Руси был известен «Шестоднев» (цикл проповедей о сотворении мира) в переводе Иоанна Экзарха Болгарского. Довольно рано распространился на Руси сборник «Паренесис» («Увещевание» – свод наставлений для оглашенных и новокрещенных). Туда, среди прочего, входили «Слова» св. Ефрема Сирина «о злых женах», «о страшном суде и антихристовом пришествии» и др. Также были переведены творения святителя Григория Богослова, св. Афанасия Александрийского, «Лествица» преподобного Иоанна Синайского, «Слово о правой вере» (т. е. «Точное изложение православной веры») преподобного Иоанна Дамаскина.
Творения святых отцов сыграли важную роль в формировании этических принципов новообращенного населения Руси и в освоении его сознанием основ христианской догматики. В то же время эти творения и сочинения византийских богословов способствовали совершенствованию ораторского искусства русских церковных писателей и, в частности, проповедников.
Со своей стороны, пастыри Х-ХII вв. живо сознавали необходимость просвещения и проповеди. По указанию летописца, первый Киевский митрополит Михаил был «учителен зело и премудр»; митрополит Иоанн II (+1089 г.) был «муж искусен в книгах, весьма ученый философ, сладкоречив и часто поучал народ»; св. Леонтий Ростовский (XI в.) «учил в Церкви отступать от лести идольской и веровать во Святую Троицу». Подобное же говорится в летописи и о св. Исаии Ростовском. В первое время по принятии христианства преобладало на Руси греческое (отчасти и болгарское) духовенство. От него должны были получить обучение русские священнослужители, особенно для сельских местностей, отдаленных от городов и монастырей.
Естественно, что русская церковная проповедь должна была находиться в прямой зависимости от проповеди болгар и греков, а такие от греко-византийской и болгарской письменности.
Это влияние ослабело лишь в ХIII веке, когда на Русь обрушилось величайшее бедствие – монгольское иго, задержавшее развитие просвещения и проповеди на ряд столетий. Однако уже в этот ранний период русская проповедь дала такие значительные по содержанию и вполне самобытные по национальному колориту произведения, как «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, как дидактические «слова» преподобного Феодосия Печерского и Новгородского епископа Луки Жидяты. В ХII веке древнерусская литература обогащается такими шедеврами торжественного красноречия, как проповеди святителя Кирилла Туровского.
ГЛАВА III
ДОМОНГОЛЬСКИЙ ЭТАП В РАЗВИТИИ РУССКОЙ ПРОПОВЕДИ
(XI – середина ХIII вв.)
Поскольку одной из главных тем русской проповеди в XI-ХIII веках была борьба с язычеством и порожденными им явлениями духовной и материальной жизни, необходимо упомянуть о языческих верованиях славян.
В дохристианскую эпоху наши предки обоготворяли предметы и явления природы: солнце, молнию, ветер и т. д. Ими почитались соответствующие божества: Перун (бог молнии и грозы), Дажбог или Хорс (бог солнца), Волос (бог скота), Купало (бог света), Ярило (бог весны), Коляда (начало ее) и др. В честь этих богов совершались праздники. Самый шумный и беспутный праздник совершался в честь Купалы и Ярилы (23-24 июня), с зажиганием костров, прыганьем через огонь, купанием в реках и в чувственных наслаждениях. Все это связывалось с верой в чудодейственную, очищающую силу стихий. Второй праздник, в честь Коляды, совершался в конце декабря (начало усиления света солнца). Обряд праздника состоял в прославлении божества и собрании подаяния для жертвы. Третий праздник, совпадающий иногда с масленицей, – праздник весеннего света и поминовения умерших предков. В это время живые здоровались с умершими на могилах, плакали и веселились. Души умерших считались живыми покровителями дома и семьи. Земля, как ближайшая стихия и кормилица, была священной для нашего языческого предка. Он обращался к ней с молитвами, просьбами, как к живому существу, и боялся ее гнева. По мере развития сознания древних славян поклонение предметам и стихиям внешней природы все более и более заменялось поклонением духам этих предметов и стихий. Это свидетельствовало о наступлении второго этапа в развитии религиозного сознания славянина. Духи делились на добрых и злых, т.е. приносящих добро или зло людям. Соответственно месту своего пребывания, духи назывались домовыми, лешими, водяными.
В период, последовавший за Крещением Руси, языческие суеверия примешивались к христианским праздникам, к именам святых, ангелов, к обычаям, обрядам и пр. Так праздник Купалы придвинулся ко дню святого Иоанна Крестителя, праздник Коляды – к Рождеству Христову. Языческий Волос соединился со св. Власием, покровителем скота, Перун – с пророком Илией.
Языческие суеверия, опираясь более на чувства, чем на ум славянина, так укоренились в его нраве, что сделали русского человека двоеверным. Суеверие перешло на многие церковные предметы, приписав им (например, ладану, свечам, дыму) таинственную силу.
Из бытовых суеверий следует указать на встречи (встреча с чернецом, кошкой). Много и других суеверий хранилось и даже и доселе хранится в русском народе. О некоторых из них будет сказано ниже, при разборе отдельных поучений.
В поучениях домонгольского периода Х-ХIII вв. отражено и осуждение проповедниками языческих праздников, и преобладание в первое время языческих нравов и обычаев, и постепенное сближение в сознании людей того времени языческих праздников с христианскими, когда последние выступали на первый план, а первые стали подлаживаться под них.
В самых древних поучениях XI века упоминаются языческие празднества и бесчинства и осуждаются как дьявольское служение.
В поучениях ХII-ХIII вв. сопоставляются бесчинные языческие торжества со святостью христианских праздников, но они (эти поучения) не содержат в себе еще и намека о сближении языческих торжеств с праздниками христианскими.
«Многие невежды, – говорил безымянный проповедник ХII в. – скорее спешат на игры, нежели в церковь, и любят сквернословие и кощунство более книг... Многи козни лукавого диавола – иных устремляют на позорища и игры, иного на пляску, пьянство, блуд, иного на кощунство, рукоплескание, песни и гусли, а иных скрадывает леность, чтобы не приходили в церковь».
«Не слушают божественных слов, – говорит другой проповедник. – Но если плясуны и гудцы, или игрец позовут на игрища, или какое-либо идольское сборище, то все идут туда с радостью, и весь тот день проходит на позорищах... На позорищах нет покрова (крыши), ни затишья, а ветер шумит, но все переносят, радуясь. А в церкви покров и затишье, но не хотят идти на поучение».
Подобных поучений в то время было много: к этому разряду относится одно из лучших слов святителя Кирилла Туровского, в котором он жалуется на леность своих слушателей к церкви и поучениям. В более поздних проповедях отражено сближение языческих праздников с христианскими. В них обличаются обряды праздников Купалы, радуницы, семика (седьмой от Пасхи четверг), но уже подчеркивается преобладание христианства над язычеством и усилие язычества отстоять свою самобытность.
«Многие христиане, – говорит некий проповедник, – все еще приносят жертвы идолам и бесам... И примешивают к идольской жертве (радуницы) тропарь Богородицы».2
Как видим, язычество нехотя сдавало свои позиции христианской вере, стремясь прикрыться ее же щитом.
Однако отсюда не следует делать вывод, что в начале христианской эры (с 988 г.) на Руси положение язычества было господствующим. Следует помнить, что по проповедям трудно судить о подлинном уровне религиозности народа в ту или иную эпоху его жизни. В частности, сам жанр поучения подразумевает преобладание обличения недостатков общества по сравнению с указаниями на положительные стороны религиозной жизни народа. Поэтому следует привлечь иные документальные и фактические свидетельства. Показательной в этом смысле является личность самого князя Владимира и его ближайшего окружения. Князь Владимир как бы сконцентрировал в себе все те духовные изменения, которые принесла в душу славянина христианская вера. По свидетельству летописи, князь Владимир, приняв крещение, духовно переродился. Летописец Нестор так пишет об этом: «Аще прежде на скверную похоть желая, но после же прилежа к покаянию, якоже апостол вещевает: идеже умножится грех, ту изобилует благодать». Летописец отмечает милосердие князя Владимира, его личные заботы о неимущих и нуждающихся. Кротость его духа доходила до того, что он даже сомневался в том, может ли он, христианский князь, наказывать смертной казнью преступников. Он отпустил своих жен, прекратил кровопролитные походы, выкупил должников, освобождая содержащихся в рабстве. На смертном одре святой князь завещал свое личное имущество раздать нищим и слугам. Главное же его завещание – хранить всем святое крещение. Имея это в виду, преподобный Нестор говорит: «Сего в память держать рустии людие, поминающе святое крещение».
Велико было влияние «Красного Солнышка» (так в народе называли князя Владимира) на русский народ и окружающих людей. «Должно быть новая вера лучше, – говорили они, – недаром князь ее принял». Мы уже знаем, как горячо и энергично принялся великий князь за распространение веры Христовой, как строил храмы, школы, получал из Греции книги. В то время страна наша уже была в живом, плодотворном общении и с Западной Европой.
После крещения Руси оно особенно усилилось. По выражению митрополита Илариона (в «Слове о законе и благодати»), Киевская Русь «ведома и слышима есть всеми концы земли» и пользовалась большим весом в Европе.3
Надо думать, что домонгольское духовенство, князья и все приближенные их в первую очередь освоили воззрения греческих епископов и образ мышления, запечатленный в книгах. Около святого Владимира, а потом и Ярослава, группировался кружок настолько уже духовно образованных лиц, что к ним тот же Илларион (митрополит Киевский с 1051 г.) обращает свое знаменитое «Слово», называя их «преизлиха насытившимися сладости книжной». А сам он где мог получить высокое богословское образование? И как смог подняться на такую высоту духовных созерцаний и размышлений, что «Слово» его оказалось, по заключению митрополита Макария, «перлом всей нашей духовной литературы первого периода»?
При быстром распространении христианства в Киевской Руси и созидании храмов, даже в отдаленных от Киева городах и селениях, вскоре же организовалось и книжное учение. Так, в юные годы преподобный Феодосий (в начале XI века), живя в г. Курске, просвещался не только православным богослужением, но и изучением Священного Писания.
И вот, озаренные благодатным светом нового учения, стали вскоре появляться на Руси такие люди, как святые равноапостольные Ольга, Владимир, как преподобные Феодосий, Антоний, Нестор и многие другие неизвестные по именам подвижники благочестия.
Профессор Голубинский в своих суждениях о влиянии христианства на славян домонгольского периода приходит к выводу, что «о домонгольских предках наших необходимо думать, что в деле благочестия они были свободны от отрицательных крайностей позднейшего времени..., что они были выше, чем позднейшие наши предки».4
И это произошло потому, что при принятии христианства заявила о себе основная истина жизни: все новое духовно-высокое, жизнеутверждающее сразу же завоевывает жизнь, восходит звездой, вовлекающей на свою орбиту все честное, духовно-здоровое и жизнеспособное, что только есть в человеческой природе и обществе.
И вот, вчерашний язычник становится христианином: конечно, не все домонгольские предки наши сразу же в одинаковой степени прониклись истиной христианства и отрешились от чувственных удовольствий плоти и мира. Одни двинулись в духовный путь раньше, другие позже, одни прошли больше, а другие меньше, но, однако, пошли все...
В свете всего выше сказанного обратимся теперь к рассмотрению наследия наиболее крупных проповедников домонгольской эпохи: епископа Луки (Жидяты), преподобного Феодосия, митрополита Иллариона и святителя Кирилла Туровского.
Епископ Новгородский Лука Жидята
(1035-1058 гг.)
Одним из первых известных нам проповедников домонгольской эпохи является Лука Жидята. Сведений о жизни и личности епископа Луки сохранилось немного. Известно, что первым из русских он удостоился в 1035 г., епископского сана по воле великого князя Киевского Ярослава, вероятно, знавшего образованность и благочестивую жизнь Луки Жидяты. В бытность епископом Лука заботился о духовном просвещении вверенной ему паствы, занимался переводом духовной литературы с греческого языка, являлся одним из инициаторов сооружения новгородского собора святой Софии. В 1055 г. мирная и плодотворная деятельность епископа Луки была нарушена. Он был оклеветан своим слугой Дудиком перед Киевским митрополитом Ефремом (якобы он говорил «неподобные речи» про митрополита), был вызван на суд в Киев, признан виновным и 3 года провел в заточении. После пересмотра дела добился оправдания и опять принял звание Новгородского епископа, но на обратном пути в свою епархию скончался 15 октября 1059 года. От Луки Жидяты до нас дошел самый первый письменно зафиксированный памятник русского проповедничества – «Поучение к братии». В нем в лапидарной форме излагаются самые общие наставления об истинах христианской веры и правилах жизни. По содержанию «Поучение» может быть разделено на 4 части: в 1-й проповедник указывает на главные обязанности христианина по отношению к Богу; во 2-й – к ближним; в 3-й – к самому себе; в 4-й называет еще несколько правил христианской жизни в быту церковном, гражданском и семейном, которые были соотнесены с нравственным состоянием новгородской паствы ХI-го столетия.
На основании содержания можно предположить, что поучение было произнесено при вступления на епископскую кафедру (1035 г.). Оно носит огласительный, духовно-просветительский характер и отличается совершенной безыскусностью и простотой построения, полным отсутствием риторики и последовательных логических конструкций. В поучении нет единого плана, нет законченной системы, но везде чувствуется биение подлинной христианской жизни, ее животворность. Иначе говоря, «Поучение» вполне соответствовало потребностям времени и места и было как нельзя лучше приспособлено к религиозному уровню и понятиям тех младенцев в вере, которыми несомненно являлись совсем недавно принявшие христианство новгородцы. Для них и требовалось «словесное млеко», т.е. самые простые, бесхитростные, первоначальные наставления в вере и жизни христианской. При этом епископ Лука нисколько не обходит актуальные для его времени греховные язвы, не только ясно видит языческие наклонности своей паствы, но именно с них и начинает рассуждение, желая противопоставить им христианское отношение к жизни и к самим себе, заложить в слушателях основы христианского мировоззрения, что было столь важно для недавних язычников.
Литература
1. Евсеев И.Е. Поучение Луки Жидяты, архиепископа Новгородского. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб, 1894, вып. I.
2. Добромыслов В.И. Лука Жидята, второй епископ Новгородский. Странник. 1865, октябрь.
Преподобный Феодосий, игумен Киево-печерский
(1057-1074)
Преподобный Феодосий относится к тем проповедникам, у которых слова не расходятся с жизнью и учение с делами. В своей жизни преподобный Феодосий вполне осуществил те высокие идеалы святости, которые составляли главный предмет его проповедей и наставлений. Преподобный Феодосий родился около 1036 г. в городе Васильеве (под Киевом), но детство провел в Курске, где и упросил родителей отдать его на «учение книжное». Изучая Божественное Писание, обогащая ум познаниями, Феодосий заботился и об «образовании сердца», о духовном самовоспитании: он стремился взрастить в себе дух благочестия, отличался скромностью и покорностью не только учителю, но и своим сотоварищам. Не любил участвовать в детских играх и носить светлых одежд, но как можно чаще старался бывать в церкви, усердно молился, дополнял свое образование чтением житий и отеческих творений. В юношеские годы Феодосий надевает на себя железную цепь, от которой на теле появляются раны, стойко переносит побои матери за попытку уйти из дома в монастырь. В поступках он тверд, в стремлении «датися» Богу последователен. Аскетизм становится определяющей чертой его характера.
В 1055-56 гг. Феодосий тайно удалился в Киев и, поселившись в пещере преподобного Антония, со всем усердием предался подвигам благочестия, так что уже в молодые годы удивлял старших послушанием, воздержанием и благонравием. Около 1062 г. он стал иеромонахом, а со временем игуменом Киево-Печерской обители. Для того, чтобы успешнее развивать в братии дух подлинного подвижничества, он ввел в монастыре Студийский Устав и в течение многих лет поучал братию не только примером своей жизни, но и назидательным словом.
От преподобного Феодосия до нашего времени сохранились 10 поучений к инокам и два к мирянам, приходившим в Печерский монастырь для молитвы и назидания. Из поучений к инокам четыре сохранились только в отрывках, остальные шесть, из которых одно обращено к новопоставленному келарю, известны в полном составе. В них преподобный игумен Печерский говорит о тех христианских добродетелях, которые всего теснее связаны с иноческими обетами: о воздержании телесном и духовном, о смирении, нестяжательности, самоотвержении, о любви к Богу и ближним, о милосердии, о молитве церковной и келейной. Руководством для него были в данном случае творения святого Феодора Студита: и содержание, и тон проповедей, и обороты речи – все так «яко же богоносный Феодор учит, или якоже в Уставе пишет». Свидетельствуя о понимании иноческой жизни самого преподобного Феодосия, поучения эти характеризуют и современное ему состояние этой жизни в монастыре, указывая и на некоторые ее слабые стороны. Еще важнее для характеристики эпохи два поучения преподобного Феодосия, обращенные к мирянам: «О казнях Божиих» и «О тропарях и пьянстве».
Первое, вероятно, было сказано по случаю нашествия половцев в 1067 г., когда три князя потерпели от них поражение и в Киеве произошел мятеж. Поучение начинается раскрытием той мысли, что великое бедствие, постигающее народ, есть бедствие, посылаемое Богом за грехи. Затем проповедник указывает на нравственные недостатки русского народа: на остатки языческого сознания, суеверие (веру во встречу, чох), неблагоговейное стояние в церкви и особенно на пьянство. Другое поучение также говорит о пьянстве, но не обыкновенном, а приуроченном к пению, тропарей за трапезой. Дело в том, что на Руси стала складываться традиция, последователи которой оправдывали свою склонность к пьянству благовидным предлогом: пели за трапезой множество тропарей, сопровождая каждый тропарь винным возлиянием. Резкими и самыми мрачными красками рисует преподобный Феодосий образ пьяного человека, применяя тем самым сильные средства против сильно укоренившегося в народе порока.
Таким образом, по содержанию поучения преподобного Феодосия относятся в основном к разряду нравственно-практических (дидактических), хотя и содержат элементы общественно-публицистического направления. Каждое поучение содержит в себе несколько мыслей, которые не всегда находятся в тесной внутренней связи, хотя по внешней форме довольно последовательны. Проповедник говорит от всего сердца и с любовью к поучаемым, поэтому и самые сильные обличения дышат отеческой сердечностью. По внешней форме поучения преподобного Феодосия отличаются простотой и краткостью и поэтому вполне доступны пониманию всех слушателей. Тексты Священного Писания обычно цитируются не буквально, но, по традиции византийского проповедничества, передается их общий смысл.
Вообще, на проповедничество преподобного Феодосия большое влияние оказали переводы святоотеческих творений. Так, например, начало его поучения «О казнях Божиих» почти буквально совпадает с поучением, помещенным в «Златоусте» болгарского царя Симеона под заглавием «Слово о ведре и казнях Божиих». Однако, признавая проповеди Печерского игумена не вполне самостоятельными, никак нельзя считать их и целиком заимствованными, столь яркий национальный колорит они носят и столь удачно они применены к современной преподобному Феодосию русской действительности.
Литература
1. Еремин И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского. – «ТОДРЛ», М.-Л., 1947, т. V. (Тексты поучений и посланий).
2. Чаговец В.А. Преподобный Феодосий Печерский, его жизнь и сочинения. Киев, 1901.
Иларион, митрополит Киевский
(1051-1054)
Биографических сведений об Иларионе сохранилось немного. В летописном сказании о начале Печерского монастыря сообщается, что Иларион, родом «русин», «муж благ и книжен и постник». До поставления в митрополиты был священником церкви Святых апостолов в с. Берестове под Киевом (в этом селе находился великокняжеский дворец). Из Берестова он ходил молиться к Днепру на холм, покрытый лесом, где выкопал небольшую пещеру и сделался родоначальником пещерного иноческого подвига на Руси. Сочетая незаурядный ум, широкую образованность с обретенными в подвигах поста и молитвы христианскими добродетелями, Иларион выделялся среди современного ему духовенства. И в 1051 г. Ярослав Мудрый, собрав епископов, возвел его в Софии Киевской на митрополичий престол. Достойно примечание, что до Илариона киевскими митрополитами были греки, присылаемые из Византии, он же стал первым митрополитом из русских. О деятельности Илариона как митрополита достоверно известно следующее: во-первых, он был соавтором Ярослава Мудрого в составлении церковного Устава, во-вторых, как сообщается в проложном «Сказании об освящении церкви Георгия в Киеве пред вратами святой Софии», освящение было совершено митрополитом Иларионом. Сопоставление «Слова о законе и благодати» с Начальной летописью показывает, что митрополит Иларион принимал участие в летописании, но мера и характер этого участия пока не выяснены.
Иларион был митрополитом не более четырех лет. В 1055 г. после смерти Ярослава его преемник был вынужден пойти на уступки Византии, откуда и прибыл на митрополичью кафедру грек Ефрем. Иларион же удаляется в Киево-Печерский монастырь. О дальнейшей его судьбе и годе смерти летописи ничего не сообщают. Бесспорно принадлежащими Илариону памятниками проповедничества являются: «Слово о законе и благодати», «Исповедание веры» и «Поучение священникам о пользе душевной». «Слово о законе и благодати» было составлено Иларионом до настолования, между 1037 и 1050 гг. и, очевидно, произнесено либо в Десятинной церкви, либо в Софийском соборе. Оно является первым известным нам памятником русского церковного торжественного красноречия. По своей исключительности и уникальности «Слово» сравнимо лишь со «Словом о полку Игореве» – древнейшим памятником русской поэзии конца ХII века.
«Слово» Илариона построено по строгому, логически продуманному плану, который сообщается автором в заглавии произведения: «Слово о законе, данном чрез Моисея, и о благодати и истине, пришедших чрез Иисуса Христа; и о том, как закон прешел, а благодать и истина наполнили всю землю, и вера распространилась между народами и достигла нашего народа русского; также похвала нашему кагану Владимиру, которым мы крещены, и молитва к Богу от всей земли нашей».
В первой, богословской части показывается превосходство веры Христовой, благодати Нового Завета, просвещающей все без исключения народы, принявшие христианство, перед законом Моисеевым, установленным для одного лишь иудейского народа. Иларион несколько раз возвращается к этой мысли; для ее подтверждения приводит цитаты из Священного Писания, напоминает изречения святых отцов, разными доводами и аргументами доказывает тезис о превосходстве христианства над иудаизмом, о высоком призвании христианских народов.
Описывая во второй части распространение веры Христовой по Русской земле, Иларион восхваляет святого князя Владимира, совершившего «великое и дивное» дело – крещение Руси. Владимир – «учитель и наставник» Русской земли, благодаря которому «благодатная вера» и «до нашего языка (народа) доиде». Роль святого Владимира как крестителя Руси вырастает до вселенского масштаба: он «равноумен», «равнохристолюбец» самому Константину Великому, имеет одинаковое с тем право на титул равноапостольного. Более того, деятельность князя Владимира сравнивается с миссионерскими трудами святых апостолов. В третьей, заключительной части проповедник обращается с молитвой к Богу от лица всей новопросвещенной земли Русской, прося милости новообращенному народу и высказывая покорность Богу и надежду на Него.
«Слово» обращено к слушателям не «неведущим», а «преизлиха насыщьшемся сладости книжныя». И в самом своем авторе оно показывает глубокое познание догматов веры, обширную начитанность в Священном Писании, сильное христианское чувство, зрелость ума и вообще великого духовного оратора. Автор облекает свое произведение в изысканную риторическую форму, что свидетельствует о глубоком усвоении им византийской проповеди. Стиль «Слова» изобилует олицетворениями отвлеченных понятий, символическими параллелями, антитезами и другими приемами византийского риторического красноречия. Так, в первой части Иларионом последовательно соблюдается принцип антитезы – излюбленный прием византийских проповедников: «Прежде закон, потом благодать; прежде тень, потом истина».
Широко использует Иларион символы и метафорические сравнения: Закон – это «иссохшее озеро», язычество – «мрак идольский», «тьма служения бесовского», благодать – это «наводнившийся источник». Он нередко употребляет риторические вопросы и восклицания, при помощи которых достигается большая эмоциональность речи в патетических местах «Слова», например, при обращении проповедника к святому Владимиру: «Встань от гроба, честная главо!». Этой же цели служит и ритмическая организация «Слова». Иларион часто прибегает к повторам, глагольным рифмам: «...ратныя прогони, мир утверди, страны укроти, глад угобзи, боляры умудри, грады разсели, церковь твою возрасти, достояние свое соблюди, мужи и жены и младенцы спаси».
Таким образом, видно, что русский митрополит был хорошо знаком со святоотеческими и позднейшими византийскими проповедническими произведениями и старался подражать им. В свою очередь, глубокое богословское содержание и высокое художественное мастерство «Слова» определили его воздействие на позднейшие памятники древнерусского проповедничества и вообще древнерусской письменности: преложную похвалу святому князю Владимиру (ХII-ХIII вв.), житие св. Леонтия Ростовского (ХIV в.), житие св. Стефана Пермского (ХV в.). В ХIII в. «Слово» стало известно южным славянам и повлияло на сербские жития святых Симеона и Саввы, написанные афонским хилендарским монахом Доментианом. Молитва же, приведенная в конце «Слова», читалась в церквах в праздник новолетия до конца ХVI в.
Произведение первого русского по национальности Киевского митрополита и ныне является прекрасным образцом для учащихся при изучении ими содержательных и формальных особенностей слова, как вида церковной проповеди.
Литература
1. Лихачев Д.С. Великое наследие. – М., 1975, с. 10-21.
2. Калугин Ф.Г. Иларион, митрополит Киевский и его церковно-учительные произведения // Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. – СПб., 1894, вып. I.
3. Молдован А.М. «Слово о законе и благодати» Илариона. – Киев, 1984.
Святитель Кирилл, епископ Туровский
(около 1130-около 1182 г.)
Сведения о святителе Кирилле дает его проложное житие. Сын богатых и знатных родителей, уроженец города Турова на реке Припяти, он рано увлекся «почитанием книжным» и получил хорошее по тому времени образование, учась у отечественных и иноземных книжников, в совершенстве овладел греческим языком. В зрелом возрасте святой Кирилл отказался от наследства и принял постриг в Туровском монастыре. Он много подвизался в посте и молитве и учил иноков полному послушанию игумену. Через некоторое время святитель Кирилл удалился в затвор на столп, где подвизался не только в аскезе, но и в составлении назидательных сочинений. Святость жизни и высокая просвещенность святителя Кирилла обратили на него всеобщее внимание, и его избрали на Туровскую кафедру (около 1162 г.). По любви к уединению святитель Кирилл примерно через 20 лет оставил кафедру и полностью посвятил себя писанию духовных сочинений. Точный год его кончины неизвестен (1182 или 1183).
Говоря о проповеднической и писательской деятельности святителя Кирилла, житие отмечает: «...Другий златословесный учитель нам в Руси воссия паче всех». Авторитет творений святителя Кирилла был настолько велик, что многие его «слова» включались в сборники «Златоуст» и «Торжественник» наряду с произведениями святителя Иоанна Златоуста. Из дошедших под именем святителя Кирилла произведений ему несомненно принадлежат обличение ректорского епископа Феодора («Притча о душе и теле»), два поучения, около тридцати молитв, два канона и восемь «слов» на праздники и воскресные дни.
Слова Кирилла Туровского составлены по самым высоким канонам византийского проповедничества. Главной задачей каждого из них является раскрытие символического, таинственного, духовного смысла воспоминаемых евангельских событий. Чтобы вызвать внимание у слушателей к проповеди и сильнее воздействовать на их религиозно-нравственное сознание, проповедник широко пользуется картинной образной речью, вкладывает в уста действующих лиц целые диалоги. Святитель Кирилл в каждом из своих «Слов» напоминает слушателям о вечном смысле происходящего, о священном круговороте праздничного годового цикла. Он приглашал своих слушателей воспарить умом и сердцем, взглянуть на совершающийся праздник с точки зрения вечности, т.е. стремился раскрыть смысл праздника, «воспети», «прославити», «похвалити» его. Каждое из «слов» святителя Кирилла – яркий образец праздничного, торжественного проповедничества. Автор в совершенстве владеет риторическим искусством, расчетливо учитывает устное произнесение проповеди в церкви при большом стечении молящихся: он то обращается к слушателям, то излагает евангельский сюжет или сложную богословскую концепцию с помощью красочных аллегорий, то вопрошает и тут же отвечает сам себе. Характерная особенность «слов» святителя Кирилла – своеобразный лиризм и драматизм. Он часто вводит монологи и диалоги, плачи. Использует Кирилл и символическое толкование отдельных явлений природы. Таково, например, его «Слово на антипасху»: «Ныне солнце красуяся к высоте восходит и радуяся землю огревает: взыде бо нам от гроба праведное солнце Христос и вся верущия Ему спасает».
«Слова» Туровского святителя необычайно четки по композиции, в них всегда три части: вступление, изложение и заключение. Задачи вступления – привлечь внимание молящихся, создать определенное духовно сосредоточенное эмоциональное настроение, подготовить к восприятию последующего изложения. С этой целью святитель Кирилл прибегает к афористическим «зачинам». Таково, например, вступление к «Слову в неделю о расслабленном»: «Неизмерима высота небес, неизследима глубина преисподней, непостижимо и таинство Божественного смотрения. Велика и неизреченна милость Божия к роду человеческому...».
В главной части – изложении – святитель Кирилл широко использует риторический прием, именуемый «амплификацией».5 Этот прием заключается в том, что тема непрестанно словесно варьируется, распространяется включением все новых персонажей и цитат, привлекаются все новые ее обоснования, – до тех пор, пока содержание темы не будет полностью исчерпано; она развертывается во всех смысловых и эмоциональных оттенках – необычайно картинно, с использованием точной детали, в многозначности слова, которым святитель Кирилл владел как никакой другой проповедник домонгольского периода. Святитель органично сливает свои «Слова» с праздничными песнопениями и иконописью, он переносит действие из прошлого в настоящее, в сегодняшний день, призывает присутствующих стать свидетелями событий, происходящих «днесь» и «ныне».
Заключительная часть «Слов» святителя Кирилла – похвала празднику или молитва.
Исследователи творений Кирилла Туровского давно установили, что и в аллегориях, и в приемах их истолкования, и в самих риторических фигурах он не всегда оригинален: он опирается на византийские образцы, цитирует или пересказывает фрагменты из «слов» прославленных византийских проповедников, в том числе святителя Прокла Константинопольского, святителя Григория Богослова, святителя Кирилла Александрийского, святителя Епифания Кипрского.
Но в целом «Слова» туровского епископа не просто компиляции из чужих образов и цитат – это свободная переработка традиционного материала, в результате которого являются новые, своеобычные, совершенные по форме произведения, приспособленные духовным потребностям своего времени и нравственному уровню паствы. (Сравним ее с паствой святителя Луки Жидяты – сколь многое успела насадить Русская Церковь за прошедший век!).
Творчество святителя Кирилла Туровского свидетельствует, что древнерусские проповедники ХII в. достигли высот гомилетического совершенства, свободно владели всем многообразием приемов, выработанных к эпохе святоотеческой проповеди и развитых классическим торжественным красноречием Византии, умели успешно сочетать чистоту православной веры и ее евангельскую простоту с глубокой образованностью и искусством риторики.
Литература
1. Еремин И.П. Литературное наследие Кирилла Туровского «ТОДРЛ», М.-Л., 1956, т. ХII; 1957, т. ХIII; 1958, т. ХV.
2. Он же. Ораторское искусство Кирилла Туровского // Еремин И.П. Литература Древней Руси. Этюды и характеристики. М.-Л., 1966.
3. Виноградов В. О характере проповеднического творчества Кирилла, епископа Туровского. 3 кн. // Сборник статей в память столетия МДА. С.-Посад, 1915.
Общее заключение о проповеди домонгольского времени
Рассмотрев творения наиболее выдающихся русских гомилетов домонгольской эпохи, можно с уверенностью утверждать, что проповедь этого периода сыграла свою важную роль в развитии религиозной жизни древнерусского общества и сумела ответить его самым насущным религиозным потребностям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12